Слово и дело

В начале июля "Лента.Ру" начала цикл публикаций, посвященных новой инициативе Министерства образования и науки по привлечению в Россию ведущих ученых со всего мира. Мы спрашивали, что думают об этой программе ученые самых разных специальностей, живущие как в России, так и за рубежом. Сегодня мы представляем мнение биоинформатика Михаила Гельфанда, заместителя директора института проблем передачи информации РАН.

Официальный старт новой программе Минобра был дан 25 июня, хотя предварительная информация о ней распространялась сильно заранее. В частности, о выделении 12 миллиардов рублей на мероприятия по привлечению в страну уехавших соотечественников и заграничных ученых сообщил в интервью журналу Nature лично министр образования и науки Андрей Фурсенко. Огромные даже по западным меркам деньги будут распределены на 80 трехгодичных грантов по 150 миллионов рублей каждый.

Для того чтобы претендовать на грант, ученый должен выбрать какой-либо российский вуз, договориться с ним о сотрудничестве и совместно подать заявку. В случае победы исследователь обязуется не менее четырех месяцев проводить в выбранном вузе, а также нанять на работу нескольких сотрудников. Собственно, именно вуз станет получателем денег, но тратить их он сможет только с согласия ученого.

Последний день приема заявок на гранты - 26 июля 2010 года, а имена победителей будут названы 1 ноября. Хотя обе эти даты наступают совсем скоро, состав экспертных советов, которые будут рецензировать поданные проекты, еще не утвержден. Это, а также очень сжатые сроки подачи заявок и необходимость начать тратить деньги уже в 2010 году (существующие нормы законодательства не позволяют госучреждениям, например, быстро закупить оборудование на крупную сумму) вызвало недоумение у многих ученых.

Впрочем, часть специалистов полагает, что инициатива МОН окажется успешной, даже несмотря на все эти сложности. Один из тех, кто считает новую программу в целом очень полезной для российской науки, - это работающий в университете штата Нью-Йорк химик Артем Оганов. По его мнению, одна из самых больших бед российской науки - это отсутствие квалифицированных кадров, а программа Минобра нацелена на решение как раз этой проблемы.

Сегодня мы представляем точку зрения на инициативу МОН биоинформатика Михаила Гельфанда. Гельфанд закончил механико-математический факультет МГУ в 1985 году, в 1993 году стал кандидатом физико-математических наук по специальности "биофизика", а еще через пять лет - доктором биологических наук по специальности "молекулярная биология". Сейчас Гельфанд заведует лабораторией института проблем передачи информации (ИППИ) РАН, а также является заместителем директора этого института.

Мы попросили Гельфанда ответить на шесть вопросов о новых грантах Минобра:

1. Вы согласны с министром Фурсенко в том, что основными проблемами российской науки являются длительная изоляция от мировой науки, низкий статус ученого в России и низкие зарплаты?
2. Несмотря на перечисленные министром проблемы, он полагает, что в последнее время в российской науке произошли позитивные изменения и ситуация сейчас намного лучше, чем была 5-7 лет назад. А Вы видите позитивные изменения?
3. На Ваш взгляд, новая инициатива МОН окажется эффективной для поднятия российской науки?
4. Фурсенко объяснил, что отбор заявок на получение грантов будет осуществляться по правилам международной экспертизы. Однако состав экспертной комиссии пока не определен и неизвестно, будут ли в нее входить иностранные эксперты. Не повредит ли такой подход всей программе?
5. В общей сложности будет выделено 80 грантов по 150 миллионов. Это много или мало?
6. Вы будете подавать заявку на этот грант?

Гельфанд ответил следующее:

1. Все это, по-видимому, верно. Я бы к этому списку еще добавил плохое администрирование. Вообще, мне кажется, названные проблемы присутствуют во всех областях деятельности российского государства.

2. Денег стало, несомненно, больше, хотя и не везде. А вот администрирование, в РФФИ, например, десять лет назад было лучше. Когда во главе РФФИ стоял Хомич, все надеялись, что его выгонят, потому что, казалось, что хуже некуда. Оказалось, что очень даже есть куда (академик Владислав Хомич был отстранен от должности председателя РФФИ в 2008 году. На этом посту его сменил академик Владислав Панченко, бывший директор института молекулярной физики РНЦ "Курчатовский институт" – прим. Ленты.Ру).

3. Это интересный вопрос. Видно, что программа сделана в страшной спешке, на коленке, и многие прописанные в ней правила пока выглядят очень странно - начиная от сроков подачи заявки и заканчивая неясностями с составом экспертов. Причины таких странностей, по-видимому, внутриправительственные, но тут министерству стоило бы проявить политическую волю. Спешка, я думаю, связана с тем, что премьер-министр распорядился, чтобы программа стартовала в 2010 году и успешно закончилась в 2012-м.

Чтобы сделать эту программу хорошо, МОН должно было добиться того, чтобы она началась в 2011 году, это дало бы время на нормальную разработку документов, регламентов и процедуры экспертизы. Более того, конкурс следовало бы растянуть во времени, а не распределять все 80 проектов сразу. Это дало бы возможность оперативно поправить неминуемые просчеты. Ну и, как всегда, совершенно не продуман вопрос - а что потом, когда программа завершится? Похожие проблемы были у ФЦП "Кадры" - по замыслу она вполне разумна, но реализована плохо.

Еще один источник глупостей в этой программе, как и в других - постоянная боязнь министерства, что его обманут. Вместо того чтобы дать ученым возможность тратить деньги так, как они считают нужным, в МОН придумывают разнообразные препоны, и в итоге приходится всячески исхитряться, чтобы эти деньги использовать с пользой. Опять же, источник этого - неуверенность в качестве собственной экспертизы. Сильный руководитель не будет проедать деньги, выделенные на науку. А кто захочет украсть - всегда найдет способ это сделать.

4. Отсутствие нормальной экспертизы повредит и еще как. Я вижу две опасности: первая - видя разные неясности, действительно достойные люди не захотят приехать. Вторая опасность - как показывает пример кадровой ФЦП, проводимая министерством экспертиза во многих случаях неадекватна (тут речь не о сложностях, связанных с законом о госзакупках (Федеральный закон о госзакупках - закон, определяющий правила приобретения товаров и услуг госучреждениями. Положения закона существенно усложнили процедуру покупки приборов и оборудования в научные учреждения - прим. Ленты.Ру), а именно о научной части экспертизы). Не исключаю, что будут попытки как-то квотировать участие московских и питерских институтов, чтобы дать место относительно более слабым периферийным. За этим можно даже признать некую логику, но с точки зрения ученых такой результат тоже будет выглядеть странно.

5. Вопрос в том, какую планку ставить. 80 нобелевских лауреатов - это много, а 80 сильных компетентных ученых уровня полного профессора хорошего университета (full professor - постоянная позиция в западных вузах, соответствующая российскому профессору) - поскольку от них не требуется "сжигать мосты", на это есть шанс. 150 миллионов в год - это много, даже с учетом необходимости оборудования лаборатории с нуля.

6. Лично я не буду - я из Москвы никуда уезжать не хочу. Но мы планируем подать три заявки от наших западных коллег (впрочем, не только: Китай - это Запад? Похоже, что по сравнению с Россией ситуация постепенно к этому приближается) и создать современный центр геномных и постгеномных исследований.

Помимо ученых мы обсудили новую грантовую программу МОН с теми, кто ее разрабатывал. В следующих публикациях мы представим итоги бесед с ректором РЭШ Сергеем Гуриевым и директором Департамента международной интеграции Министерства образования и науки РФ Сергеем Иванцом.